Rahim-masov

О «СТОЛКНОВЕНИИ РАС», АССИМИЛЯЦИИ, ВЫТЕСНЕНИИ И ТАДЖИКСКОМ НАЦИОНАЛИЗМЕ

Этнические и националистические настроения и движения, несмотря на атаки религиозных фундаменталистов, коммунистов и глобалистов не думают затухать не только в странах типа нашего Таджикистана, но и на развитом Западе. И это не случайно, так как национальное единство является важным средством коллективного выживания. Именно нехватка, или слабость таджикского гражданского национализма явилась причиной вооруженного конфликта 1990-х. Изучение наций и национализма столь обширно и многогранно, что любой подход к нему обречен быть ограниченным и неполным. Настоящая статья – рузультат раздумий по поводу прочитанной книги академика Рахима Масова « Таджики: вытеснение и ассимиляция» (Душанбе, 2003) и я буду стараться не выходить за рамки комментария этой книги, в то же время воздерживаясь от ее академического рецензирования.

О национализме, расиализме и расизме

Что такое национализм? Это прежде всего доктрина свободы народа и его суверенитета. Это движение и идеология борьбы за свободу народа от внешнего диктата, за самостоятельность в выборе своей судьбы и владении своими ресурсами. Национализм стремится объединить субъектов нации в некое братство, предварительно устранив внутренние различия между ними и предоставив всем равные права. Территориальное единство, проживание всех представителей нации в едином государстве, за которые ратует Рахим Масов тоже важное условие национального единства. Таким образом, автономия народа, равенство и единство составляющих его субъектов являются важнейшими национальными идеалами, вдохновлявшими таких мыслителей как Жан-Жак Руссо. Что же мы видим у Масова? Поиски «врагов и предателей», ответственных за «топорное разделение» и выпячивание единственного, и весьма сомнительного принципа – расового – вокруг которого и следует, видимо объединятся таджикам. Вся сложная история региона предстает у Масова в виде «постоянной борьбы между индо-европейскими и индоиранскими, арийскими племенами с одной стороны, и тюрко-монгольскими кочевыми народами с другой (с. 15). По мнению автора вне Таджикистана (в Узбекистане, Афганистане, Китае) «как продолжался так и продолжается геноцид таджиков» (с. 14). Бедным таджикам, окруженным враждебными и чуждыми ему народами и неспособным защитить себя грозит полное исчезновение- таков главный пафос книги. Какой же выход предлагается, чтобы избежать трагедии? Может объединить таджиков вокруг идеи суверенного и единого государства? Не угадали! Оказывается надо чтобы Россия помешала «росту антинародных, националистических тенденций, набирающих обороты в нынешних, так называемых самостоятельных государствах». Другими словами надо признать пост-советские национальные проекты провалившимися и возродить Российскую империю. И нечего тут заниматься «демократическими и конституционными инсинуациями» (с. 14-15)! На следующей странице академик, поправляет самого себя, говоря о том, что «единственная надежда» остается «на Россию и западные государства». Вся книга представляет собой скорее политический памфлет, нежели серьёзное научное исследование. Совершенно очевидно, не только «тюрко-монголам», которым досталось «по первое число» от автора, отлучившего их от Средней Азии как исторической родины, но и самим таджикам идеи Масова покажутся нелепыми и неприемлемыми. Только в кошмарном сне можно представить как именно будут (если вдруг сойдут с ума!) Россия и Запад спасать таджиков от вытеснения и ассимиляции «тюрко-монголами». Не вдаваясь в детальную критику новоявленной «теории расового столкновения», ограничусь замечанием, что расовое превосходство и высокомерие никогда не было чертой национального характера таджиков, всегда ладивших со своими соседями. Напомню также общеизвестный факт, что наш регион никогда не знал этнических войн. И уж тем более расовых. С такими предрассудками успешно справлялась исламская религия, проповедовавшая расовую терпимость. Если быть еще точнее, у нас действительно были «расы» («зоты» по таджикски), которые делили людей по социальному и моральному принципу (зоти паст, зоти баланд), но отнюдь не по цвету кожи и разрезу глаз.

В науке есть понятия расиализм и расизм. В первом случае можно говорить о том, что расовые (точнее выражаясь, этнобиологические) категории могут явится фактором, определяющим человеческое поведение. Такой расиализм еще может быть совместим с наукой. Расизм же начинается с враждебности и отсутствия уважения к представителям других рас. Расистами также называют тех, кто считает, что раса определяет культуру и поведение людей.

Слава Богу, современная наука так и не нашла достоверных свидетельств биологического различия между расами, не говоря о превосходстве одних рас над другими. Однако этнобиология дала поистине ядовитые плоды. Невинные расиалистские рассуждения француза Гобинье и англичанина Нокса (сер.19 века) об арийцах (у них-европейцах) были затем взяты на вооружение идеологами гитлеровского «Третьего рейха». После разгрома фашизма в 1945 году расиализм, как скомпрометировавшее себя научное направление заглох, оставив следующим поколениям напоминание, что от разговоров о расовых различиях до этнического шовинизма, расизма и фашизма – промежуток небольшой. Расизм – явление многоликое. Он может появится даже в отношениях между представителями одного народа. В Руанде например под лозунгом «расовой чистоты» была устроена резня между одинаково черными хуту и тутси унесшая за считанные месяцы 800 тысяч жизней.

О таджикском национализме

Для начала разрешите попытаться ответить на вопрос: кто же такие таджики? Они очень разные: среди них можно найти так называемых горных таджиков Кухистана и Припамирья, персоязычных сартов Ферганы, бадахшанских исмаилитов, наряду с горожанами оазисов Средней Азии. Среди последних помимо собственно таджиков были люди различных рас: исламизированные евреи, потомки персов Ирана, таджикизированные тюрки, даже цыгане… Все эти люди никогда прежде не жили ни на одной территории ни в едином государстве. Качествами, объединявшими этот пестрый конгломерат, и отличавшими его от соседей были важные культурные и социально-экономические характеристики – иранизм и оседлость. Иранизм означал использование иранских (восточных или западных) говоров и признание фарси (названного позже таджикским и переведенном на кириллицу) в качестве письменного языка. Оседлость подразумевала урбанизацию, отсутствие племенных (в том числе вооруженных) структур и эгалитарных политических институтов. В отличие от кочевников (узбеков, пуштунов, казахов, киргизов) лояльность таджиков не была основана на кровном родстве и выстраивалась вокруг селения, городского квартала и семьи. Иранизм связывал таджиков с великой письменной традицией иранской культуры, в то время как оседлость – с экономикой городов и земледельческих оазисов Средней Азии. Религия не играла принципиальной роли, так как таджикская идентичность вобрала в себя два несовместимых мазхаба- ортодоксию и ересь – ханафитский суннизм и исмаилитский шиизм. Иранизм и оседлость явились стержневыми, “врожденными” характеристиками таджиков, имевшими глубокие исторические корни. Это то, что объединяет горца-исмаилита из Бадахшана с лавочником из ферганской долины. Чего скрывать, чувство расового отличия (превосходства) от преимущественно монголоидных соседей тоже имело место, но оно возникло в новейшее время под влиянием импортированного русской историографией европоцентристского арийства и пустило корни исключительно среди части молодежи и интеллигенции в виде компенсаторной реакции на бедственное положение, в которое попали таджики после дарования им независимости.

Позвольте теперь обратиться к природе таджикского национализма. Он присутствовал с давних пор как у таджиков, так и всех других народов в форме иррационального национализма отдельных «малых родин» – городов, селений, но не этнических и тем более расовых групп. Такого рода «органический» или «восточный» национализм (Ханс Кон) сохранился в виде печально известного таджикского махалгарои (местничества), ответственного за войну 1990-х и все еще правящего свой бал в нашем обществе. Современный же таджикский объединительный национализм как рациональное «западное», гражданское движение зародился в середине 1920-х, с признания персоязычной поэзии достоянием таджикской культуры и призывов к возврату городов и территорий утерянных во время национального размежевания 1924-го годов. Позже он был дополнен романтическим расиалистическим поиском интеллектуалов и учащейся молодежи особого таджикского «арийства». Истоком подобных возрений явилась … русская ориенталистика, послужившая основой таджикско-советской историографии и открывшая таджикам, что они есть уникальное, древнейшее коренное население края, обладающее богатой историей. Главным содержанием таджикского национализма служили навеянные российской литературной традицией мечтания об идеализированном этническом прошлом, искаженном поздними «тюрко-монгольскими» вторжениями, насильственной узбекизацией и пр. Таджикский национализм был (и остается) своеобразной защитной реакцией на пан-узбекскую экспансию и шовинизм. Об этом совершенно справедливо говорится в книге Масова. Его ностальгия по СССР есть отражение того факта, что своим созданием, Таджикистан всецело обязан сталинской национальной политике. Именно сталинской, так как Ленин имел весьма смутное представление о таджиках. Иосиф Виссарионович пошел наперекор требованиям пантюркистов создать в Средней Азии единую Тюркскую Республику и образовал «арийский анклав» с целью расколоть тюркскую солидарность и противостоять идее пантюркистского государства как альтернативы советскому устройству. Так, по воле Москвы в глубоком тылу ее владений и родилась современная таджикская идентичность. Конфликт молодой и слабой республики, лишенной своих культурных центров, с тюркским Узбекистаном был заложен с самого начала и поддерживался Москвой на протяжении всех лет Советской власти. Разрешите поговорить об этом поподробней.

Объединительный национализм не дается в готовом виде. В 1920-х годах и позже он должен был развиваться интеллектуальным поиском урбанизированной таджикской интеллигенции, которая оказалась… вне Таджикистана- в Самарканде и Бухаре. Более того, значительная ее часть была увлечена пантюркизмом – популярным интеллектуальным движением купцов и интеллигентов мусульманской России начала 20 века, завороженных способностью Турции модернизироваться, секуляризироваться и достойно противостоять Западу. Пантюркисты противились сталинскому проекту деления единого пространства Средней Азии на слабые, конфликтующие между собой и контролируемые Советами нацобразования. Постепенно Таджикистан оказался разменной картой в противостоянии Советской власти с идеологами пантюркизма. Реакция последних (превратившихся позже в узбекских националистов) на спонсируемый русскими «таджикский проект» была весьма агрессивной (о ней, собственно и идет речь в книге Масова). Однако ошибается тот, кто считает, что Таджикистан ходил в любимчиках России. Поддержка Таджикистану оказывалась ограниченная, чтобы сохранить хроническую зависимость этой республики от России. Основное внимание и инвестиции в Советское время напрявлялись в Узбекистан, превратившийся в гигантский «маяк социализма на Востоке» нависший над так и не научившимся стоять на собственных ногах Таджикистаном.

В заключение

Таджикская война 1990-х была вызвана тем, что называется кризис идентичности или проще говоря слабостью национальных привязанностей, оставленной в наследство Советской властью. Однако именно крепнущий национализм, то есть растущее желание жить вместе в конце-концов спасло таджиков от катастрофы. Эту сложную форму социальной организации надо строить сообща и охранять государством. Увлечение скомпрометировавшими себя идеями, призывами восстановить внеший диктат не имеют ничего общего с гражданским объединением таджиков и достижением ими автономии и суверенитета.

Камол Абдуллаев, историк